Пушкин оказался прав – вот уже два века «народная тропа» к его стихам не зарастает. Творения инженеров, за редкими исключениями, столько не живут – случается, что они успевают устареть, едва начав сходить с конвейера. Когда инженер может сказать, что и он «памятник себе воздвиг нерукотворный»? Ответ на этот вопрос начал искать профессор кафедры ИБМ-2 Сергей Фалько.
Он задумался над тем, что мы очень мало знаем об интеллектуальном наследии великих ученых, инженеров, практиков, основателей научных школ.
– Большинству из нас известны лишь немногочисленные артефакты, оставшиеся после некоторых из них, – говорит Сергей Григорьевич. – Например, Шуховская башня. Но это материальное наследие. А что с «нерукотворным»? Для себя я сформулировал так: интеллектуальное наследие – это то, с помощью чего можно и сегодня воспроизвести то, что было сделано раньше. То есть, работающий инструмент, позволяющий, например, что-то рассчитать.
– Неужели каждый великий ученый-инженер оставил такой инструмент?
– Инженеры чаще всего решают частные текущие задачи. Законы, увековечивающие их имена, обычно открывают ученые. Поэтому еще со школы мы знаем законы Ньютона, Клапейрона-Менделеева, Кирхгофа, Бойля-Мариотта… А кто может перечислить инженеров, чьи достижения мы используем и сегодня? Я уже очень долго ищу таких и пока нашел лишь двоих – В.Г. Шухова и Н.Е.Жуковского. На третью книгу у меня нет кандидата, хотя я уверен, что он вскоре появится.
Первая книга была о Шухове. Башня его имени, Киевский вокзал, ГУМ – это инженерная красота. Но сегодня аналогичные задачи решают уже по-другому. А вот расчеты трубопроводов, оптимизацию конструкций нефтеналивных судов и нефтехранилищ до сих пор считают «по Шухову». Это то, что до сегодняшнего дня «бери и используй». Именно поэтому нефтяная компания Лукойл рядом со своим офисом поставила памятник Шухову.
– Как вы думаете, почему Шухов сумел создать такой универсальный инструмент расчета?
– Потому, что он получил не только инженерное образование, но и владел математико-теоретическими знаниями. Как математик он смог обобщить разрозненные формулы, привести их к общему знаменателю.
Сущность шуховского метода – сначала ставится экономическая задача, а потом ищется техническое решение ее воплощения. Сейчас оставили только техническую часть. Потому что многим требуется не экономически-минимальное, а максимально-откатное решение. Шухова, из-за того, что он предлагал дешевые решения, очень не любили чиновники. Например, на конструкции знаменитой башни он сэкономил много металла.
Наша кафедра «Экономика и организация производства» консультирует экономическую часть дипломных проектов. Но, когда уже решена техническая задача, консультировать экономическую часть бесполезно. То есть работаем не по Шухову, забыли главное в его подходе.
– А что «нерукотворного» вы нашли у Жуковского?
– О нем я подготовил второе репринтное издание книги. Жуковский для всех, с легкой руки Ленина, – «отец русской авиации». Но современная авиация давно не имеет ничего общего с прежней. А что из наследия ученого используется сейчас? Мы с профессором Владимиром Зарубиным изучили сочинения Жуковского и увидели, что самый важный его труд, с точки зрения «интеллектуального капитала» – книга «О движении твердого тела, имеющего полости, наполненные капельной жидкостью». Найденные им решения до сих пор используют при расчете емкостей с жидкостью при их перемещении. Например, рассматривают поведение жидкости в цистернах при повороте поезда. Жидкость в цистернах ведет себя по-особенному. Если скорость движения поезда не соблюдается, то цистерна просто переворачивается. Чтобы избежать ЧП без интеллектуального наследия не обойтись.
– А в мире формулами Жуковского или Шухова пользуются? Или там есть свои методы расчета.
– Запад не очень охотно признает заслуги русских. Даже таблицу Менделеева иногда называют без упоминания Дмитрия Ивановича. Кстати, немцы в этом отношении более корректны. У них на таблице Менделеева два портрета: Юлиуса Мейера и Дмитрия Менделеева, так как им одновременно были присуждены золотые медали Лондонского королевского общества «За открытие периодических отношений атомных весов».
При проведении инженерных расчетов вряд ли вспоминают о русских. Правда, на мысе Канаверал в США установили памятник Кондратюку, рассчитавшему оптимальную траекторию полета к Луне. Но это редкое исключение в признании наших заслуг.
– До сих пор мы говорили о прошлом. А как и чему надо учить наших студентов сегодня, чтобы их формулами пользовались завтра?
– В период индустриализации мы совершенствовали технику, машины, технологии, а сейчас нужно заниматься информацией – ее отбором, оценкой, фильтрацией. Как экономист, я бы учил структурировать данные, из них получать информацию, а на ее основе строить базы данных. Этим надо владеть обязательно. Ведь информация обновляется постоянно, и ее не в состоянии ухватить ни один студент. А она необходима, чтобы принять решение и выстроить мероприятия «к действию».
– А «действие» должно привести к реальному результату. Как это было у Шухова и Жуковского. Почему у них это получилась?
– Не только у них. До революции многие учились 7-10 лет. Делали перерывы на работу. Их никто не выгонял. Это было характерно и для Запада. Сегодня, если студент не сдаст экзамены, для него все будет кончено. А почему бы не отложить защиту на год-другой. Для нас ничего не изменится, а он за это время приобретет опыт, и всем будет только лучше.
– Было и выражение «вечный студент». Наверное, это о тех, кто учился всю жизнь, но до диплома так и не дошел. А мы в Университете готовы «вечно» учить?
– Сейчас мы, вместе с факультетом СМ (каф. СМ-1), прорабатываем проект по подготовке инженера по-новому, будем готовить «системного инженера». Пока мы в самом начале пути. Нужно соединить три силы: заказчиков-предприятия, студентов, способных системно мыслить и преобразовывать информацию в знания, организационно-управленческую структуру. Обучение перестанет быть только аудиторным, а превратится в последовательность минимальных проектов. Сделал, ушел, подучился, опять пришел. Такое обучение может длиться до 10 лет. Это реальный путь подготовки инженерной элиты, способной оставить после себя интеллектуальное наследие – «памятник нерукотворный».
Елена Емельянова
